|
|
|
Подобно "Марсианским Хроникам" замечательного писателя Рэя Бредбери, мой сборник также единое целое, но соединенное не географией и чудесами Марса, а пространствами и чудесами нашей души и сознания, В этих просторах, коих при помощи ракет не достигнешь, действуют, страдают, любят, Живут все мои герои. Чтобы попасть в этот мир, порой, кажется вовсе ничего не надо. Однако будьте начеку и осторожны! Это лишь кажется, что мы знаем, какая рыба водится в омутах сознания, откуда за нами пристально следят и, надо сказать, очень ловко управляют. Когда я впервые осознал, что буду писателем, хочу быть писателем, - я испугался. Ибо тут же страшное сомнение овладело моей душой, - а не графоман ли я? Много мне понадобилось времени и многих уверений друзей - писателей, в том уверений, что написанное мною можно причислить к литературе, а не к графоманскому сочинительству… К какой литературе можно причислить мои произведения - на самом деле, трудно сказать. Я бы назвал свою литературу реализмом мистического. Ибо в ней ничего не придумано, но повествование касается самых глубинных состояний сознания. Там, мы непрерывно соприкасаемся с небытием, хотя и тщательно от себя все это скрываем, при помощи услужливой памяти наводим тонкие мосточки над пропастями смыслов и ощущений жизни... Вот человек без сознания лежит, и нет Его; ведь недаром говорят, Он пришел в себя! А где, позвольте, Он, был, когда находился не в Себе. Ведь тело-то никуда не "уходило", тело и после смерти не пропадает… Пропадает Сознание, чувства, ощущения… куда-то мы "уходим" из этой жизни, которой иначе, как в сознании, в ощущениях для нас и нет. Лишь памятью мы соединяем пропасть одного дня с другим, всякий раз покидая жизнь ночью, в снах. Недаром сон называют "малой смертью"… Вот про все это я и пишу в своих рассказах, повестях, сообщая то немногое, что постиг сам, лично, в этом существовании. Это постижение мое исключительно опытное и реалистичное, хотя и относится к стороне мистической нашего существования. Мистической в том смысле, что в повседневности, я повторяюсь, люди тщательно себя отгораживают от всего связанного со смыслом жизни, как таковой, от смерти и ее неизбежности, даже от сновидений, хотя в них мы проводим, как минимум треть нашего телесного времени жизни, и сны нам снятся всякую ночь вне зависимости от того помним мы их наутро или не помним. А самое главное, мы даже не знаем, что такое сны и Зачем они, хотя с уверенностью можно утверждать, что управление идет именно из снов, а не наоборот… А вот представим себе, что мы живем, как рекомендовал знаменитый римский император Марк Аврелий, живем всякий день, как день последний в нашей жизни. Что будет, если непрерывно помня о нашей обреченности и смерти, мы не свихнемся, не запьем и прочее… Ведь всякое знание - это сила. А знание о конечности нашего земного бренного жребия отпущено исключительно нам, Людям. О том, что случится с человеком, который будет жить таким образом, не изгоняя мысли о своей бренной юдоли ни на мгновение, как раз и повествует мое последнее произведение в этой книге: "Нераздельная Судьба". Нераздельная, сиречь, ни с кем и с ни чем не поделенная: ни с эпохой, ни с товарищами, ни с географией или средой, в которой родился… Другие мои рассказы посвящены тому, как можно войти в сны и выйти из них. Что будет, если сны пересекутся… Как может произойти Второе Пришествие, и чем чревата абсолютная Удача. По сути дела во всех моих рассказах и повестях, здесь сложенных в единую книгу, присутствует главное Вопрошение: как Один человек, его отдельное сознательное существование соединено, связано и взаимозависимо со всем остальным. Со звездами, жизнью и снами… и насколько это Все зависит от Одного, Одиночки. Насколько одиночки способны воздействовать на Всеобщее, Мировое, Всежизненное?! Недавние события террора против Америки, удар самолетами по огромным небоскребам, на самом нижнем уровне, не сознания, а голой материи, показал, что такое - возможно! Что одиночки, одиночные люди могут в чем-то сравниться с огромным зверем имперской силы, огромным государством-левиафаном… И мифологические сюжеты схватки одинокого воина с Драконом оказываются востребованными, хотя и удивительно бесчеловечным образом. Но схватка мифологическая - она всегда бесчеловечна и требует, от рискнувшего вступить в нее, прежде всего, - полного самопожертвования… Ни одно животное не способно, скажем, отомстить, жертвуя жизнью. В случае людей, таких примеров предостаточно. Если такая жертва и сознательное принесение себя в жертву происходит во благо всех - мы называем это геройством. Если же эти "все" от подобной жертвы страдают, гибнут - мы говорим о бесчеловечности, антиобщественности и злодейском терроризме… Не берусь судить, ибо случаи подобные выходят за границы простой и нормальной повседневности, выходят за обыкновенную жизнь и мораль, как раз и превращаясь из правды жизни в правду искусства. Моя Киностудия из романа "Творческие Работники" становится страшной явью, и сценарии, кажется, пишутся в реальном времени и по живым человеческим судьбам. Так что главная тема всех моих творений - тема Нас самих, отдельных, в театре жизни, где нам приходится играть в чужих и скверных пьесах - стала из умозрительной метафоры, живым образом на экранах наших "ящиков для дураков". И осознание происходящего мифологического действия возможно уже в реальном времени. Так и должно быть во время Апокалипсиса, времени Откровений, когда божественное, нечеловеческое вмешивается напрямую в такую привычную нашу жизнь, воплощаясь буквально в вечных сюжетах мифов и литературы, таких 6есчеловечных по большей части. Недаром, Христос сказал, что не мир, а меч Он принес в мир… В такое время спадает вся шелуха сиюминутных, жалких лицедейств эпохи, страны, своего круга, и обнажается наша настоящая, мифологическая и таинственная суть. Ведь человек - это живой вечный замысел Господа, по образу и подобию Его. Вот почему, когда начинают сквозь сознание людей, правителей действовать божества и Провиденция, в нас обнажается эта вечная суть; из однодневок в малиновых пиджаках с кейсами или теперь смокингов и фраков, напяленных все на те же холуйские рожи, мы облачаемся в одежды вечных сюжетов Человеческого бытия, хотим мы того или не хотим. Или, пользуясь современным языком, мы становимся основными, главными, программами, вложенными в живую театральную Машину Жизни. Программами, которые придется исполнять хотим мы того или нет, в нашем дневном сознании. Вот причина, отчего так трогают нас эти вечные сюжеты, будучи разыграны на сценах обыкновенных театров. Ибо, эти актерские лицедейства на сцене, на самом деле, - наши роли, по которым мы живем, вновь и вновь разыгрывая Ромео и Джульетту, Макбетов и принцев датских, пусть и в пределах своего двора или небольшой компании собутыльников. А роль, как известно, захватывает, из нее так просто не выпрыгнешь! Так кто же мы такие, в этой глубинной, сценарной своей сути? Каковы наши заглавные роли жизни, бессознательно и зачастую бездарно нами исполняемые? Прежде всего, это лицедейства, описанные в классической литературе той или иной нации, культуры. В своем произведения "Божественный Театр" я и воспользовался для понимания Себя классическими произведениями из русской литературы, сплавив их в единый литературный коллаж на тему Личности, Личины, жизненной Маски или Роли… По сути дела, впервые, так называемая "теневая литература", то есть литература, в которой нарочито используются известные персонажи или отрывки из классиков, - такая литература была мною воплощена в едином произведении, сплошь сложенном отрывками из русских великих писателей, произведений на Тему Личности, ибо Личность, - так считал философ Лосев, - есть всегда обязательно жизнь, а не чистое понятие… А кто лучше и отчетливей описал сюжетность жизни, как не классики. Бессюжетной жизни не бывает. Предлагаю читателю, кстати, поиграть в "отгадайка" откуда мною взят тот или иной отрывок в этом произведении? И, наконец, последнее, Через Две Тысячи Лет - это своеобразный итог, подведенный мною в отношении нас, себя, мира и жизни. На рубеже удивительных времен. |
